... когда мы встретились, я влюбилась в ее особенность говорить о важном немного смущенно, как бы извиняясь за то, что не умеет правильно, так, как нужно, или за то, что вообще говорит, как будто это нечто стыдное, необъяснимое, и некоторые свои предложения она комкала, в конце добавляла "ну", и это не было грубо, неграмотно, это было как кортасаровкое "че", или, как будто она впускала этим в свою доверительную зону, как бы, говоря: "ну ты же понимаешь, ты понимаешь, зачем тогда я буду говорить"; она будто боялась, что кто-то лишний услышит, не поймет, как будто, что она говорила было кусочком ее самой, и она боялась, что случайные слушатели могут расхватать ее по привычке тащить в дом все, так и не поняв, что именно ухватили. Она всегда была для меня немного большим, чем подруга, даже до встречи, даже на огромном расстоянии; она и сейчас ближе, как сестра, только мы теряем связь, и это тревожно.
...и, обнаружив, ее маленькую открытку, отравленную лет пять-шесть назад, в которой было: "я всегда буду рядом, даже если я очень далеко" - я не могла удержаться, я сидела на полу, меня тянуло перечитать все ее открытки и письма, а их за сотню, меня тянуло, но я сдерживалась, потому что чувство потери начало бы скрестись в горло, вырываться потом еще долго снами, воспоминаниями; я просто написала ей небольшое сообщение с текстом открытки и словами "я не знаю, почему ты вычеркнула меня, забыла"; я ничего уже не ждала тогда, но она ответила: "я не забыла тебя, это ведь даже невозможно, просто... происходит что-то"; я вытащила ее на секунду из стен, вызвала этот порыв, может быть, у нее тоже были слезы в горле, она ведь такая эмоциональная, такая искренняя, открытая, но потом она опять ушла, потерялась..
... это единственный человек, возвращение которого я приму в любой момент времени, в любом случае.