И теперь мой стол завален книгами. Здесь и Макс Фрай, и Мураками, и Кафка, и... Туве Янссон (сколько же искала ее по магазинным полкам, привлекая подозрительной длительностью пребывания охранников - не находила).
Кому-то приятно иметь свои книги, с новыми страничками и незаломанным переплетом; а мне приятно брать книги у хороших людей, брать эти книги в руки, перебирать глазами читаные строчки, вынюхивать тепло книги.
На моем столе есть так же книги по Высшей Математике (такие слова просто нельзя писать с маленькой буквы)), но их я отодвинула подальше, хотя увлекательное это чтиво: обязательно с карандашом читать надо, подчеркивать знаменательные места (мудрые и непонятные формулы с диковинными греческими буквами и теоремы с именами, пахнущими почему-то Древней Грецией или еще чем-то странным). Сессия, конечно, наступает на пятки, но, наверное, из-за этой ее неотвратимости и хочется бежать куда-нибудь подальше - в лес, на природу - куда угодно.
А слова "Солнце здесь", и "Эй! Небо! Снимите шляпу! Мы идем", и что-то из Маяковского, и что-то из собственных голов наших на рельсах этих заброшенных, надеюсь, будут прочтены кем-то, и кто-то улыбнется. И проживут слова эти до дождика, но это ведь не столько важно, так? Просто было хорошо. Сидеть на обросшем мхом дереве, болтать ногами, смотреть по сторонам и на небо, делать фольклорные фотографии с ленточками синими и просто фотографии.
В этом всем нет никакой сложности, никакого скрытого подтекста, ничего сверх чего-то и ничего изысканного - просто хорошо, да и это "просто", кажется, даже лишнее. Хорошо.
И рельсы эти, пусть никуда не вели, а соединяли лишь два неработающих заводика, но казались целым полотном, целой дорогой жизни. И шпалы были какие-то странные: как раз под шаг спланированные, а то ведь обычно слишком часто лежат - идти тяжело. А рельсы плоские, поросшие ржавчиной, и совсем нескользкие.
За поворотом рельс были лишь железные вороты, но было так приятно оборачиваться назад: солнце уже скатившееся, мягкое и вечернее заставляло приятно прищуриваться и подмигивать.
И все это где-то на окраине шумного города. Долго-долго ехать на трамвае, к конечной остановке оставаясь одними в вагоне.